Коллеги, публикуем отклик на статью профессора Винокура В.А. ««Обязательная» балинтовская супервизия специалистов «помогающих» профессий«.
Автор:
Зотов Алексей Михайлович, врач-психотерапевт, врач высшей категории, сертифицированный ведущий балинтовских групп, член правления СРОО «Самарское балинтовское общество», Самара.
«Владимир Александрович, спасибо Вам за статью и за то, что Вы продолжаете развивать «балинтовское дело» в России. Особенно мне импонирует Ваша «трезвость» без перегибов в этом вопросе. Я вижу, что именно такой подход дает свои плоды.
Я с радостью и определенной долей зависти читаю о том, что коллеги в других странах уже на правовом уровне регулируют включенность балинтовской супервизии в образовательный процесс специалистов. Вдобавок, очень важным мне видится акцент (с отсылкой к Ш. Ференци) на то, насколько важна личность специалиста, его индивидуальность в процессе помощи пациенту/клиенту. Важна именно коммуникативная компетентность, к какой бы парадигме специалист себя не относил. Именно крен в парадигмальность, попытки заменить разговор и прояснение готовыми идеями и конструкциями из любимого направления, «сушат» саму коммуникацию, опредмечивают взаимодействие, делают его парциальным, функциональным. Каждый раз, когда такое удается отметить на группе, плодотворной оказывается идея посмотреть на это со стороны параллельного процесса и соответствующих рационализаций.
Ваша статья, определенно, обозначает основное направление. Чтение сопровождается массой попутных вопросов. Само изначальное закавычивание слова «обязательная» требует прояснения и исследования необходимости и границ такой обязательности. Здесь мне близок осторожный подход Norbert`а Guenzei`а. Возникают вопросы о том, различают ли участники групп другие формы супервизии, супервизию от психотерапевтической групповой работы, от личной терапии. Значимо ли для них, что группы именно балинтовские?
Вы приводите исследования (вероятнее всего, часть) Tom`а Stockman`а с результатами обработки опросников, выданных участникам балинтовских групп. Было бы интересно увидеть результаты в сравнимой/другой интер- или супервизионной группе. Идет ли здесь речь об эффективности балинтовского формата, или в первую очередь здесь отражены успехи в принципе качественной и взвешенной групповой психотерапевтической работы? В дополнение, читая эту часть Вашей статьи, я вспомнил Ваши рассказы о том, как вообще проводятся балинтовские группы в разных странах. Это ведь тоже отдельный важный момент. Под лейблом «балинтовский» может происходить много еще чего. Здесь снова, как Вы и обозначаете, очень важен вопрос подготовки ведущего.
Интересно было бы узнать культуральные особенности балинтовских групп разных стран. Подозреваю, что выявились бы параллели с размещением психотерапии на местности вообще и психоанализа в частности. К слову, у нас в городе бОльшая часть психоаналитически ориентированных специалистов, включая ключевые фигуры, пока обходят стороной как уже существующие группы, так и не создают свои. Это интересный феномен, отражение своеобразного городского «поля» психотерапевтических идей и специалистов.
Интересен отраженный в статье вопрос длительности «обязательных» групп. Полагаю, что размер выбран таковым, чтобы все участники по разу могли представить свои кейсы в работу. Достаточно ли этого, чтобы «укорениться» в группе, включиться? Проводится ли какая-то дополнительная дидактическая работа? Подозреваю, что везде по-разному. Если так, то что объединяет группы в разных странах и в разной рамке в балинтовский формат? Подготовка ведущих?
Вопрос оплаты участия. Где-то (Швеция) работа финансируется работодателем. Как этот момент влияет на динамику группы? Там, где супервизия «обязательна» и не финансируется третьими лицами, как решаются финансовые моменты?
Мой опыт работы, который можно определить как близкий к «обязательному», состоит из двух проектов. Опишу вкратце, подробное изложение потребует много места.
Первый – организация и проведение балинтовских групп для специалистов помогающих профессий в рамках выигранного президентского гранта (соответственно, вопрос оплаты был решен финансированием из средств гранта). В проекте участвовали психологи, педагоги, врачи-интернисты, воспитатели, сотрудники администраций малых городов и тд., то есть люди разного образования и разной подготовки, сфер деятельности. Общим для всех специалистов было то, что «объектом» их работы является другой человек (ученики, клиенты, родители, пациенты…). Группы были обозначены как инструмент для работы с трудными случаями коммуникации на рабочих местах и как помощь в профилактике профессионального выгорания. По формату и технологии группы были балинтовскими, велись подготовленными ведущими. В дополнение к группам были организованы учебные занятия, где обсуждались вопросы стресса, профессионального выгорания, структуры и особенностей коммуникации. Длительность занятий составила 1 год при среднем участии в группе 8-10 человек, 2 раза в месяц. Всего было 5 таких групп в разных муниципальных образованиях Самарской области. Средний профессиональный стаж участников проекта – 19,6 лет.
«Обязательность» участия специалистов в этом проекте определялась тем, что часть сотрудников (те, кто и стали в итоге участниками групп) учреждений была «откомандирована» в этот проект. То есть людям уже в процессе своего участия приходилось пополнять свою информированность по теме проекта. В этом смысле, я полагаю, что это один из общих моментов «обязательности» — недостаточная информированность потенциальных участников об инструменте под названием «балинтовская группа». Из не информированности, особенности профессионального мышления, сгенерированного образованием и самой работой, вытекает невозможность на каком-то этапе в принципе присоединиться к балинтовской супервизии.
Второй проект – балинтовские группы для руководителей среднего звена МФЦ одного из больших городов. Заказчик – руководитель одного из отделений МФЦ. Вопросы для супервизии – профессиональное выгорание, трудные случаи коммуникации, как с клиентами, так и у сотрудников между собой. Число участников – 20 специалистов, разделенные на две группы. Длительность – 10 встреч (по одному кейсу на каждого человека), 2 раза в месяц.
При всех особенностях этого проекта (например, одна из неизбежных – все участники группы были коллегами из одной организации), группы удалось проводить в балинтовской технологии и с похожей динамикой и результатами. «Обязательность» здесь определялась опять же тем, что участники группы были вовлечены в нее руководителем, который сам не присутствовал на занятиях, и отсутствием изначальной информации о самом инструменте супервизии.
В начале работы групп ведущим приходилось утилизировать, обсуждать, учитывать следствия «обязательности» — выраженные и выражаемые участниками эмоции, в том числе злость и раздражение, попытки обесценивания начинающейся группы, завуалированную и прямую критику. Условный негатив первых встреч рассматривался ведущими как часть параллельного процесса в балинтовской супервизии. В этом отражались насыщенные эмоциями первые встречи специалистов со своими реципиентами. Из этого порой строилась дальнейшая работа в группе, так как участники групп из роли специалистов сразу попадали в роль заказчиков услуг.
В конце работы в обоих проектах участники выразили желание продолжить работу в предложенном формате, обнаружили свою увеличившуюся коммуникативную компетентность и большее спокойствие на рабочем месте с уверенностью, что они знают теперь, куда могут «принести» трудные случаи профессиональной коммуникации.
В целом, возвращаясь от вопросов-ветвей к стволу, главным у нас (в городе, стране), на мой взгляд, остается активность отдельных специалистов и сообществ по продвижению идей развития коммуникативной компетентности, преодолению профессиональной (в том числе, парадигмальной) изолированности, сохранению гибкости «внутреннего образа своей профессиональной деятельности».
Надеюсь, что статьи будут выходить и дальше, работа после изоляции вернется в прежнее русло, снова будут конференции, семинары и круглые столы по этой тонкой и сложной теме.
Всего доброго!
С уважением, Алексей Зотов»
